Залечишь мои раны? - Страница 57

— Да, — на этот вопрос действительно ответить было легко. С ним было хорошо. С ним, вне пространства и времени несомненно было бы хорошо, но пространство и время упрямо не хотят истребляться.

— Мне тоже. Но мы вернулись, и ты почему‑то решила, что этого недостаточно, чтобы продолжать.

— Да.

Подтверждать его умозаключения было проще, чем заставь он ее отвечать на вопросы.

— И потому дни напролет ты занималась тем, чтобы избежать моих звонков, встреч, даже мыслей о подобном, полагаю.

— Да, — щеки вспыхнули алым. Снежана подозревала, что все ее увертки очевидны, но перед ним все равно было стыдно.

— И не появись я сам на твоем пороге, ты так никогда бы не позвонила…

— Нет, не позвонила.

— Потому что… Что, Снежана? Неужели так нравится усложнять свою жизнь?

— Все наоборот, — девушка снова посмотрела на Марка. — Я не хочу усложнять свою жизнь. Именно поэтому.

Отвечать Марк не спешил. Мужчина встал с дивана, продолжая сжимать чужой телефон в руках, приблизился к ней, остановился в шаге, повернул устройство экраном к ней.

— Не самая удачная фотография, правда? — теперь на нее смотрели уже два Самойловых.

Ну и что на это ответить? Соврать, что фотография несет особую художественную ценность? Или придумать еще какую‑то нелепицу?

— Только не думай, что я…

— Что ты что? — Марк продолжал держать телефон лицом к хозяйке, явно не собираясь сдаваться так просто. — Что ты запала на меня? — мужчина хмыкнул. — Сложно думать об этом, когда тебя настойчиво динамят. Но это странно, Снежана. Странно избегать личных встреч со мной, а потом любоваться на… — как назвать самого себя на заставке, Марк не знал, потому просто кивнул в сторону мобильного.

— Ну, так зачем тебе эти странности? — реакция девушки получилась ожидаемой — она ощетинилась. — Зачем тебе мои странности, Марк?

— А может, я хочу…

— Ты пришел за часами, — выскользнув из зоны его воздействия, Снежана направилась в спальню. Она и сама бы не сказала, зачем перебила. Хотелось просто сбежать, что она и сделала.

Только закрыв за собой дверь, девушка поняла, что в какой‑то момент задержала дыхание. Прислонившись спиной к двери, она закрыла глаза, делая глубокий вдох.

Чертовски сложный день, чертовски сложный вечер и такая же ночь. Когда он только появился, вынырнув на лестничной клетке, Снежана почувствовала облегчение. Будто все время после его последнего звонка ждала, и он оправдал надежды, а теперь снова хотелось сбежать, и она струсила — сбежала. Правда, недалеко.

Оттолкнувшись от двери, Снежана прошла к тумбе у кровати, опустившись на колени, открыла один из ящиков. Часы хранились здесь. Долго, около месяца. А теперь, кажется, им пора было возвращаться к владельцу.

Марк ждал ее все так же стоя посреди комнаты.

— А что мне делать, если я хочу усложнять свою жизнь? Тобой? — он перевел взгляд с растерянного лица Снежи на вытянутую вперед руку, сжимающую злосчастные часы.

— Марк, — она сделала шаг навстречу, явно вновь собираясь начать нести чушь о нежелании усложнять, что‑то менять, открывать, закрывать, но Самойлов решил пресечь эту попытку на корню.

В несколько шагов преодолев вновь возникшее между ними расстояние, он притянул девушку к себе, опалил дыханием висок, почувствовал, как его щеки касается шелк белых волос.

— Что, Марк? Снежа, я хочу тебя, с первой встречи. Такую скрытную и холодную. Ты же как льдинка, колючая, — Снежана почувствовала, как его рука скользит по спине, снизу вверх, проводит сзади по шее, заставляет запрокинуть голову. — Чего ты так боишься?

— Что будет больно. — Слома сорвались с губ быстро. Девушка ответила без раздумий.

Она все это время боялась, что снова будет больно, что она снова влюбится, что снова взлетит, а потом придется опять падать. А падать больно. И чем выше поднимешься, тем больше будет боли потом, лежа с переломанной душой на дне оврага. Она ведь уже летала.

— Не будет, — видимо, все ее страхи читались на лице, потому что Марк дал именно тот единственный ответ, который мог заставить поверить. Уверенное, безапелляционное, однозначное «не будет». Его «не будет».

И Снежана поверила. Поверила настолько, что разжала пальцы, державшие часы, проследила за тем, как Марк забирает их из ее рук, вертит в своих, а потом отбрасывает на диван, особо даже не заботясь о том, чтобы они долетели живыми.

Часы его сейчас не интересовали. Ни часы, ни чай, ни телефон. Он хотел лишь чтоб из взгляда зеленых глаз пропал затаенный на самом донышке страх.

— Снежка, — она поймала свое имя на выдохе поцелуем, прильнула ближе, готовясь доверять и доверяться.

В один момент она перестала чувствовать землю под ногами, свет гостиной сменила темнота спальни, скрип двери стал последних звуком, связующим их с реальным миром.

Ее бережно опустили на кровать, не отрываясь, продолжая целовать, нависли сверху, освобождая от одежды ее, а потом и себя.

Тишину вокруг разрывали прерывистые вздохи, а из темноты на Снежану смотрели одни только глаза. Губы, покрывающие поцелуями лицо, шею, плечи оставались невидимыми, руки, ласкающие так нежно, будто мерещились, а глаза были реальны. Они неотрывно следили за ней, заставляя сердце биться еще быстрее, а дыхание то и дело сбиваться.

— Боишься? — голос из ниоткуда и отовсюду сразу прозвучал совсем близко.

— Нет, — страха не было. Странно, но одних его слов было достаточно, чтобы она поняла — ему можно верить, ему можно довериться. Он не предаст, не уйдет, не обманет. Не предпочтет другую, не поставит себя выше ее. Он будет другим, он будет с ней.