Залечишь мои раны? - Страница 16

Завтра нужно будет поменять, а то еще кто‑то заметит, подумает, что свихнулась… Мысли на грани сна путались, заплетались, причудливо извивались.

А, между прочим, эту фотографию Самойлову она не отправила, Ане объяснила тем, что не концептуальна, а себе признаться могла только сейчас, чтоб даже самой завтра не вспомнить — хотела оставить что‑то себе, кроме часов, конечно. Они тоже остались. Лежали в тумбочке, у кровати.

Маньячка. Честное слово, маньячка. Осталось только выяснить, где у него офис, а потом караулить ночами. Хотя зачем караулить? Ей достаточно и фотографии. Фотографии незнакомца, который смотрит немного устало, задумчиво, скрестив руки на груди, оборачивается в ее сторону… Точно сумасшедшая маньячка, Снежана все глубже провалилась в сон, осознавая, что завтра заставку она так и не поменяет.

* * *

— EstАs triste?* — Ельма подошла незаметно, хотя скорей всего, это Дима так сосредоточился на собственных мыслях, что не заметил бы ничего и никого.

*Тебе грустно? (исп)

— Нет, — и к разговорам был совершенно не расположен. Не расположен настолько, что даже внимания не обратил, что ответил никак не на испанском.

Чего нельзя было отнять у кубинки, так это сообразительности. Она знала, когда к нему стоит подойти, а когда лучше повременить. Сейчас, был именно второй момент.

Самарскому в субботу тридцать три. Тридцать чертовы три года тому родился на свет его лучший друг и худший страх. А ведь они ровесники, и это значит, что Диме тоже в этом году стукнет дважды по три.

Самое время загнуть пальцы в зависимости от количества свершений, у Самарского — семья, дочь, бизнес. Он счастлив. Давным — давно заработал свой первый миллион, потом второй, третий. Заслужил уважение среди таких людей, о которых и говорить‑то — уже вроде как честь. У него есть все для счастья, а главное — есть само счастье, а что есть у него?

Дима Ермолов — живет по поддельным документам, в жопе мира, это если деликатно, в окружении проституток и наркоманов, пьет водку из сомнительной чистоты стаканов и трахается с теми, на кого бы и не посмотрел в своей прошлой жизни.

Самарский придурок? Придурок, потому, что повернулся на одной бабе, сдувает с нее пылинки, заводит с ней детей, строит планы?

Нет, придурок не Самарский. Придурок он, потому, что сам лишил себя даже призрачной возможности погрязнуть в подобном. И дело даже не в бабе. Дело во всей жизни. Снежа не одна такая — все будут брезговать им, стоит Ермолову вновь появиться в Киеве. От него за версту будет нести его «подвигами» последних лет.

Он больше не чистый, с выглаженный рубашкой и рубиновыми запонками. Он больше не ездит на спортивной BMW, не пользуется имиджевым телефоном, не клеит дочек богатеньких политиков. У него даже хвоста уже не осталось. В сотый раз проведя по всклокоченному ежику, Дима опрокинул стакан, допивая водку залпом. Днем ведь он раньше тоже не пил. Да вообще практически не пил. А теперь докатился.

— NoQuИ haces esta noche? *

* Что ты делаешь вечером? (исп.)

— No es nada.*

* Ничего (исп.)

— Muy Buena, — а у него есть неплохая шлюха на ночь, редкие звонки родной сестре, которая откровенно его стесняется, грязные дела и непреодолимое желание выбраться из этого болота. То есть… у него нет ничего.

* Хорошо. (исп.)

Глава 4

— Снежана! — так уж случилось, что многих… Даже не так — очень многих знакомых, коллег, друзей Самарского Снежа знала лично. Странно было бы, случись все иначе, шесть лет отношений предполагали не только регулярный секс наедине, но и выходы, общение со все теми же знакомыми, коллегами, друзьями.

И в отличие от нее, с которой Ярослав когда‑то расстался, если не вычеркнув из жизни, то отодвинув глубоко на задний план, знакомые остались знакомыми, коллеги — коллегами, а друзья — друзьями. А значит, сегодня ей предстояло услышать это удивленное «Снежана!» миллион и один раз.

— Лена, Влад, — мысленно испустив ругательство, Снежана натянула на лицо доброжелательную улыбку, разворачиваясь. А счастье было так близко — успей она войти в здание ресторана, в толпе они уже вряд ли встретились, и надо ж было так оплошать…

Лена — натуральная блондинка, и бессменная жена Влада, одного из недодрузей Самарского. Таких недодрузей у него вагон и малая тележка, таких, на которых не рискнешь положиться, но и проигнорировать, не пригласив на подобный праздник жизни — не можешь. Встречи с ними происходят лишь в пределах подобных торжеств, а расставания несут чувство исполненного долга, но никак не грусть. Такие есть у всех, просто у Самарского их очень и очень много. Особенностью Влада было то, что он всячески пытался из категории недодрузей перейти в более престижную — друзей, но несчастный не знал — во времена дружбы Яра с Димой, негласный «отбор» туда проводил именно он, а после окончания этой дружбы, набор не проводился в принципе. В дружбе, кажется, Самарский разочаровался.

— Какими судьбами? — своего искреннего удивления сдержать не смог именно Влад. Это показалось Снеже странным, ведь в этом паре бестактной бабой она считала Леночку, но судя по всему, ошиблась.

— Подозреваю, повод у нас один, — девушка кивнула на увесистый букет в руках Влада.

— Я не думал, что увижу тебя здесь, сегодня, — нет, определенно, пальма первенства в бестактности сегодня за мужчиной.

— Я тоже очень рада вас видеть, — Снежана вымучено улыбнулась, оставляя рвущуюся с губ колкость при себе.

Обидно было то, что подобная колкость могла касаться доброй половины посетителей сегодняшнего праздника. Встреться ей кто‑то другой, непременно последовало бы подобное удивление ее присутствию.